Кашан – город разных эпох

Мир устроен странным образом. Есть города и страны со славным прошлым и множеством интересных мест. Интересные места посещают, а славное прошлое забывается. Есть города и страны, где не сохранилось никаких достопримечательностей, однако местные жители слагают о своей малой родине легенды. Гораздо реже встречаются места с легендами и достопримечательностями, но эти легенды и достопримечательности совсем не соответствуют друг другу.

С иранским городом Кашаном я познакомился именно благодаря легендам. В одной из них говорилось о том, что волхвы, пришедшие почтить новорожденного Иисуса, были родом из Кашана. Во второй – о том, что жители Кашана спасли апостола Фому во время его путешествия на Восток. Третья легенда рассказывала о взятии города армией скорпионов. Все эти события должны были происходить в первом тысячелетии нашей эры. Каково же было мое разочарование, когда из путеводителя я узнал, что первое письменное упоминание о Кашане было сделано лишь в XII веке. Впрочем, были также неоспоримые доказательства древности этой земли. Здесь археологи нашли поселение четвертого тысячелетия до нашей эры. Чем больше я читал о Кашане, тем больше путался в фактах и комментариях. Воистину права народная мудрость, утверждающая, что в некоторых проблемах без бокала доброго пива не разобраться. Но вот беда – в Иране настоящее пиво днем с огнем не сыскать. И я решил туда наведаться сам.
Кашан выгодно расположен где-то между Исфаханом и Тегераном. Здесь есть собственный небольшой аэропорт, автобусная и железнодорожная станции. Казалось бы, от туристов отбоя не должно быть! Туристы и иностранные путешественники действительно часто приезжают в Кашан, но с одной единственной целью – посетить расположенную недалеко отсюда этнографическую деревню Абьяне. Сам город их интересует мало. В этом я легко убедился, когда прибыл сюда из шумного блистательного Исфахана. Поначалу Кашан мне показался маленьким, тихим и совершенно не стоящим внимания. От остальных провинциальных городков Ирана он отличался, пожалуй, лишь отсутствием на площадях постаментов в постмодернистском стиле на тему «Попробуй угадай, что это такое». С такси здесь были явные проблемы. От автостанции до ближайшей гостиницы пришлось идти пешком. Улицы словно вымерли. Людей я встретил лишь, когда добрался до места назначения. Шестеро ирландских туристов курили в ожидании заказанного ими автобуса на Абьяне.
Я поднялся по узкой лестнице на второй этаж. Передо мной был длинный белый коридор, а в конце коридора – запертый на замок душ. Обстановка чем-то отдаленно напоминала больницу. Вот только больных здесь не было. Вообще никого не было! Я несколько раз крикнул в пустоту, ожидая появления обслуги, но ответом было лишь эхо. Искать другой отель не хотелось. Поэтому я поставил рюкзак в угол и, усевшись прямо на пол, стал изучать персидский орнамент на противоположной стене. Сколько я так сидел, полчаса или час, точно сказать не могу. В конце концов, со стороны лестницы раздались шаги. Ко мне шаркающей походкой подошел смуглый старик-портье и невозмутимо произнес: «Рад видеть вас, сэр». Он говорил на очень хорошем литературном английском языке, держался несколько отстраненно и вообще не походил на типичного иранца. Я поинтересовался, где он учил английский. «В Кембридже, – просто ответил портье, – но это было много лет назад».

Очевидно, именно в Кембридже его научили плохой британской привычке просить чаевые. Во всяком случае, никто другой в Иране о них даже не заикался.
Ближе к вечеру, когда дневной зной немного спал, я вышел из гостиницы и отправился на рынок. Но не за покупками. Кашанский базар привлекал меня как историческая достопримечательность. Он был построен почти два столетия назад и с тех пор мало изменился. Под глиняными сводами в неприкосновенности сохранились караван-сараи, длинные переходы и галереи, ведущие от одной лавке к другой. Торговля по случаю четверга (пятница в Иране – выходной) почти не велась. Лишь около мясных рядов сновали покупатели. Я беспрепятственно расхаживал по базару, то и дело, натыкаясь на пустые залы, когда-то служившие местом отдохновения для купцов. Кое-где сохранились резные двери и ажурные украшения потолков.
Базарный лабиринт вывел меня наружу, прямо к глинобитным постройкам старого города. Собственно этот старый город был построен примерно тогда же, когда и базар. Сюда со всей страны на постоянное место жительства съезжались купцы. Делали они это не по доброй воле, а по приказу шаха. Зачем повелителю понадобилось превращать Кашан в купеческое гетто, мне сказать трудно. Наверное, чтобы держать влиятельный торговый люд поближе к государеву оку. Ведь город располагался между двух столиц. В наследство от купцов сохранились богатые дома, усыпальницы и мечети. Отрадно, что в Кашане чтут старые традиции. В других иранских городах мне не раз приходилось видеть, как реставрация древних построек превращается в евроремонт. Здесь даже современные здания строят с соблюдением старинных канонов. Бадгиры, хранилища для воды и замкнутые дворики – все это в наше время всего лишь декорация. Но эта декорация придает городу определенный шарм, также как и сады, которыми Кашан славился многие столетия.

Но старый купеческий город – это памятник девятнадцатого века. Меня же интересовало что-то более древнее. Место известных археологических раскопок располагалось на окраине среди холмов Тепе-е-Сиалк. Так и не найдя такси, я продолжил свой путь пешком.
Кашан между тем постепенно оживал. Открылись магазины. В сквериках появились прохожие. Чем дальше от центра, тем город казался все оживленней. Мимо пронесся свадебный картеж. Меня поприветствовали протяжными гудками. Я в ответ помахал рукой. Несколько раз рядом останавливались автомобили. Меня окликали, но чего хотели, я так и не понял. Во всяком случае, не подвезти.
В одном из автомобилей ехали две девушки и парень. Причем девушки сидели спереди, а парень сзади. Резко свернув в мою сторону, так что я чуть не оказался под колесами, лихачки выскочили из машины с криками: «Привет, мистер! Я люблю тебя, мистер!» Это было так не похоже на обычно сдержанных иранских женщин, что я от удивления я застыл на месте. Вслед за девушками из машины выбрался парень. Он очень быстро заставил дам вести себя тихо, попросту стукнув одну из них по голове. Наконец, придя в себя, я попросил разрешения у троицы сфотографировать их. Парень был готов позировать передо мной, но без девушек. Между молодыми людьми произошла короткая потасовка. Пока одна девушка держала парня, другая, сделав очень серьезное лицо, сфотографировалась. После чего вся троица села в машину и укатила восвояси. Я лишь растерянно смотрел им вслед.

В конце концов, нашлась добрая душа, согласившаяся меня подвезти. Это был мотоциклист. Со скоростью ветра он домчал меня до поворота на Тепе-е-Сиалк. Осталось пройти лишь сотню шагов, и вот он – музей под открытым небом. Пожалуй, о нем стоит сказать поподробней. Странные холмы из серого туфа давно привлекали местных жителей. Они то и дело находили в них осколки неизвестной керамики и костяные предметы непонятного назначения. Ходили легенды, будто под слоем туфа и глины покоится языческий город. В середине прошлого столетия к раскопкам в Тепе-е-Сиалке приступили французские археологи. Неизвестно, что они ожидали там найти. Может быть, золото или иные сокровища. Однако народная молва оказалась права. Под землей и камнями находилось древнее поселение, построенное шесть тысяч лет назад. Французов особенно впечатлило здание в форме зиккурата – прямоугольной башни, поднимающейся ступенями к небу. Подобные строения до сих пор находили лишь в Мессопотамии, да и те были возведены на тысячелетие, а то и два позже. Понятно было лишь то, что зиккурат являлся храмом. Но кто и какому богу в нем поклонялся, остается загадкой. Известно лишь то, что обитатели Тепе-е-Сиалка были знакомы с земледелием, гончарным промыслом и обработкой металлов. Надо отдать должное первооткрывателям. В погоне за сенсацией они могли бы объявить поселение арийским. В таком случае Иранское нагорье считалось бы прародиной всех индоевропейских народов, а, главное, жители Ирана, Европы и Индии могли бы с гордостью утверждать, что их цивилизация старше шумерской и древнеегипетской. Но вопрос оставили открытым. Возможно, в будущем будет найдена и расшифрована тепе-е-сиалкская письменность. Тогда мы узнаем много нового.
Раскопки в Тепе-е-Сиалке законсервированы. Для туристов и просто любителей истории между причудливыми нагромождениями выброшенной на поверхность породы сделаны узкие тропинки. Ходить по ним не очень удобно. То и дело рискуешь свалиться в яму или канаву для отвода воды. С вершины главного холма, под которым покоится зиккурат, открывается панорама всего Кашана. В лучах заходящего солнца город и цепь далеких гор купаются в нежно-розовом свете. Около холма построен небольшой музей. Самые ценные находки археологи давно переправили в Лувр и Национальный музей в Тегеране. В Кашанском музее хранятся кое-какие предметы из кости, бронзы, и еще много всяких керамических изделий.

Особенно впечатляют высокие сосуды для хранения воды. На глиняных стенках отчетливо видны простые геометрические фигуры и сцены охоты на странное рогатое животное. Смотритель музея с помощью словаря объяснил, что это газель. Но, по-моему, он ошибался. Рогатое животное больше походило на лося.

Древние гончары были настоящими мастерами своего дела. Некоторые из сосудов попали в дома к местным жителям, и те приспособили их под умывальники, врезав в стенки самые обычные краники. Сосуды не лопнули. Одним из таких умывальников я и воспользовался, когда зашел в находившуюся поблизости автомастерскую, чтобы помыть руки. Владелец автомастерской сам вызвался подвезти меня до гостиницы. От денег или сувенира на память он наотрез отказался.
Ночь выдалась жаркой. Не спалось. Чтобы скоротать время, я поднялся на крышу отеля. Там уже сидело трое других постояльцев – пара студентов из Праги и девушка-британка. Чтобы отработать свои чаевые, старый портье принес нам чай и кальян. До самого утра мы вели неспешную беседу. Назавтра мы должны были расстаться. Чехи собирались в Абьяне. Британка – на юг Ирана. Мне пора было отправляться в Тегеран и дальше на север к азербайджанской границе.
Я смотрел на погруженные в ночной мрак улицы и думал, что через пару дней срок моей иранской визы истечет. Я вернусь в Минск. Дома меня встретит рыжая персидская кошка. Я почешу ее за ухом и скажу: «Ну, вот, Алиса, я приехал с твоей исторической родины».

Дмитрий Самохвалов

Понравился материал? Поделитесь им в социальных сетях
Если у вас есть комментарии по теме, не стесняйтесь оставлять их внизу