Когда Бог творил землю…

Когда Бог творил землю, то каждому народу дал что-то свое, чем он непременно гордится. Белорусам он дал Беловежскую пущу, картофельные драники и огромные БелАЗы. Русским – сибирскую нефть, Соловецкий монастырь и нелюбимое мною пиво «Балтика». Украинцам – широкий Днепр, сало и водку «Немиров». Французам – Эйфелеву башню, вино и сомнительную славу хороших любовников. Армян Бог тоже не обделил. Им достались коньяк, выжженное летним солнцем высокогорье, камни и, чтобы армяне совсем уж были счастливы – озеро Севан. Надо сказать, что армяне по достоинству оценили подарки Бога. И коньяк, и бесплодные скалы, и камни – всем этим они ужасно гордятся. Ну, а Севан? В нем хранится кусочек души Армении. Не побываешь на Севане, значит почти ничего не поймешь об этой древней стране.

Так мне говорили почти все армяне, с которыми приходилось беседовать, и я им верил. Мысль о том, что надо обязательно побывать на озере, окутанным туманом многочисленных легенд, не отпускала меня все время, пока я бродил по пыльным улицам Еревана. В одно прекрасное утро решил: все, пора увидеть то, о чем раньше только слышал. И я отправился на окраину города, где останавливаются автобусы и маршрутные такси, спешащие в сторону северо-восточного направления.
Около небольшой газовой заправки (их в Армении начали строить недавно, и первый вопрос, который слышишь, когда проходишь мимо: «А у вас ведь таких нет?») на асфальтированной площадке стояло около десятка потенциальных пассажиров и ни одного транспортного средства. Никакой очереди здесь не существовало. Просто все стояли и ждали.
Утреннее солнце начало припекать. Я нашел тенистый куст и просто сел под него, чтобы скоротать время в прохладе. Ко мне подошел молодой человек и с улыбкой поинтересовался, куда я держу путь. Оказалось, что нам по дороге. Он ехал домой в Дилижан – это к северу от Севана.
Его второй вопрос привел меня в недоумение.
«Ты ведь военный?» – спросил парень.
«Нет, – признался я. – А разве похож?».
Парень пожал плечами и сказал, что все русские люди похожи на военных.
«Я из Беларуси», – ответил я.
Мой собеседник неопределенно кивнул. Все равно я для него был похож на военного.
Ждать пришлось недолго. Приехала маршрутка на Иждеван. Она почти сразу же заполнилась. Мне следовало подождать следующую, но водитель махнул рукой – давай, мол, садись. Мне выделили место на мягком сидении, в то время как половина пассажиров была вынуждена ютиться на табуретках, расставленных в проходе. У армян данный вопрос решается просто – ехать надо всем, значит все и едем.
В одном сетевом путеводителе я прочитал, что дорога от Еревана до Севана занимает всего час. В действительности же мы ехали почти в два раза больше. В какой-то момент все пассажиры оживились и стали показывать руками в окно. Вдали, где синее небо и далекие точно такие же синие горы сливались с серым, без единой травинки плоскогорьем, мелькнула и исчезла голубая полоска.

«Подъезжаем к Севану», – объяснила женщина, сидящая рядом.
Но водитель еще какое-то время не снижал скорости. Время от времени он переговаривался с парнем, подошедшим ко мне в Ереване. Тот как-то весело поглядывал в мою сторону. Если верить все тому же путеводителю, маршрутки и автобусы останавливаются на окраине города Севан, и оттуда до озера надо топать пешком. Однако меня высадили на берегу. Направо – озеро. Налево – озеро. А впереди – длинный, глубоко вдающийся в водную гладь полуостров. Над кронами деревьев словно парят купола средневекового монастыря Севанаванк.
«Это не город Севан, – кивнул мне парень, – но это самое красивое и популярное место на Севане».
Я от души поблагодарил его и водителя.
Маршрутка отправилась дальше, а я зашагал к Севанаванку.
Озеро Севан в древние времена называлось Гегамалич. На рубеже второго-первого тысячелетий до нашей эры здесь находились северные пределы древнего государства урартов. На берегу озера строились их крепости. В раннем Средневековье место воинов заняли монахи. Севанаванк был основан в восьмом веке. Собственно полуостров, по которому я шел, когда-то был небольшим скалистым островом. Лишь в прошлом веке бурная деятельность человека привела к падению уровня воды, и образовалась широкая перемычка. В Средневековье же монастырю даже не нужны были стены – холодная вода и неприступные скалы сами по себе были хорошей защитой. В девятом веке на остров бежал армянский царь Ашот Еркат. Вслед за ним в погоню был отправлен двухтысячный отряд арабских всадников. Ашоту, в подчинении которого находилось лишь несколько десятков воинов, удалось разгромить арабов и остановить нашествие. Монастырь действовал до 1930 года, пока его не покинул последний монах.

От перемычки к Севанаванку вверх по скалам ползет тропинка. По ней поднимаются многочисленные туристы и паломники. Рядом с тропой стоят торговцы сувенирами. Одинокий старик наяривает на национальном инструменте, похожем на балалайку. Увидев меня, он тут же начинает петь «Калинку-малинку». Но кроме мелодии и первых слов он песню не знает. Ничуть не смутившись, старик переходит к «Ты ж мене подманула». Народная украинская песня с армянским акцентом звучит забавно. Я улыбаюсь, и все остальные вокруг тоже улыбаются.
От всего монастырского комплекса до наших дней сохранились лишь две относительно небольшие церкви Сурб Аракелоц и Аствацацин. Обе были построены во второй половине девятого века. Еще одна церковь дошла до нас в виде развалин. Во дворе одной из церквей собраны хачкары – каменные плиты с изображением крестов. Армянские резчики по камню были настоящими мастерами своего дела. Со стороны Севанаванка открываются захватывающие виды на горное озеро. С южной стороны берега пологие. С северной на него наползают суровые горы, покрытые редколесьем. Чем-то мне северная сторона напомнила берега монгольского Большого Белого озера. Такая же красота, заключенная в простоте девственной природы. По озеру скользят катера и лодки. Сверху они кажутся совсем маленькими, словно булавочные головки. Часть полуострова отгорожена от туристов. То ли птичий заповедник (птиц с той стороны очень много), то ли военная радиолокационная станция, то ли еще что-то. В общем, не пройти.

Я спустился вниз. Прямо у подножия скал организована зона отдыха. Об этом сообщает огромный плакат, около которого мирно жует траву корова. Собственно зона отдыха состоит из оборудованного пляжа, усыпанного мелким серым песком, нескольких ресторанчиков, заманивающих туристов и путешественников запахом шашлыка, и ряда вагончиков, служащих пристанищем для тех, кто решил переночевать. Условия в вагончиках спартанские. Туалет и водопровод на улице. Остановиться в таком стоит около двадцати пяти долларов в сутки.
Вокруг стоят шум, гам и суета. Курорт как-никак…. Ко мне подходят люди и что-то спрашивают по-армянски. Я ничего не понимаю. Они выглядят недовольно. Спрашивают у меня по-русски, почему я не хочу говорить на их родном языке. Действительно, почему? Потому что не знаю! Ответ им не нравится.
«Сколько ты здесь живешь?» – спрашивают у меня.
«Где?»
«В Армении».
«Четыре дня».
«Тогда извини».

Как потом оказалось, в городе Севане и севернее живет немало русских. Кто-то переселился в советскую эпоху, а кто-то еще при царском режиме. Большинство из них хорошо знает армянский, но есть замкнутые общины староверов. Одного такого «русского» я встретил в сувенирном магазинчике. Парень лет шестнадцати с копной русых волос на голове и по-кавказски большим носом также попытался разговорить меня по-армянски. Оказалось, что у него бабушка белоруска. Несколько лет назад он даже ездил в гости к белорусским родственникам в Барановичи. К сожалению, словарный запас русских слов у моего собеседника был ограничен, так что понравилось ли ему на родине бабушки или нет, мне выяснить не удалось.

Оставив рюкзак в одном из ресторанчиков, я искупался в прохладной воде Севана, немного прошелся вдоль берега, а затем пообедал кебабом и двумя чашками кофе. Кебаб, кстати, оказался раза в три больше, чем те, что подают в Турции. Хозяйка ресторана никак не могла понять, почему я отказываюсь от второй порции. У меня вообще сложилось впечатление, что армяне в заведениях общественного питания одной порцией никогда не ограничиваются, потому что это был самый распространенный вопрос, который приходилось здесь слышать.

Самое дорогое блюдо в меню – запеченная севанская форель-ишхан. Пятьдесят долларов за небольшую порцию. К нему подается сухое французское вино. Когда-то этой рыбы в озере было много. Потом благодаря стараниям человека ишхан почти полностью исчез. Армянские ихтиологи не растерялись и заселили местные воды привезенным с далекого севера сигом. Предполагалось, что сиг хорошо приживется в условиях высокогорья и станет ценным продуктом рыбного промысла, а также пищевой базой для ишхана. Они почти не ошиблись. Сигу в Севане понравилось, рыбаки вновь были заняты работой, а вот ишхану стало только хуже. Сиги росли быстрее и не столько кормили собой форель, сколько сами питались ее молодью. От окончательного уничтожения ишхана спас экономический кризис девяностых. Тогда лов дешевого и вкусного сига достиг таких пределов, что его запасы в озере быстро истощились. Промысел был на некоторое время запрещен, и этот запрет действует и поныне. Ну, а ишхана стали разводить на частных фермах. В отличие от сига, форель хорошо себя чувствует и в искусственных водоемах. Сейчас ишхана в ограниченном количестве ловят и на Севане.

Я вернулся к шоссе и удобно устроился на траве в ожидании транспорта на Ереван. Трава была сухая и источала тонкий аромат, совершенно непохожий на запах нашего сена. Сзади послышался гудок, а потом застучали колеса. Я оглянулся. За деревьями пронеслись два вагона электрички. Железнодорожная станция оказалась совсем рядом. В полуразрушенном здании не было ни расписания, ни билетных касс. Мысль об отъезде по железной дороге исчезла сама собой. Через некоторое время меня подобрала черная «Волга». Мы долго торговались с водителем и сошлись на десяти долларах.
«Часто ездишь на Севан?» – спросил он, когда мы почти добрались до Еревана.
«Был здесь в первый раз», – честно ответил я.
«Я тоже, – признался он. – Все как-то времени не хватает. Ездил в Турцию, в Грузию, в Иран, а на Севане вот не был».
Мы ехали дальше. Высокогорное озеро и средневековый монастырь остались далеко позади. Я сидел и гадал, какая же частица армянской души спрятана там. Суровость, холодность, простота? Все это так не похоже на армян. Голубизна? Наверное, тоже нет. Значит, я чего-то не понял, до конца не разобрал. Значит, вернусь когда-нибудь назад. Обязательно вернусь

Дмитрий Самохвалов

Понравился материал? Поделитесь им в социальных сетях
Если у вас есть комментарии по теме, не стесняйтесь оставлять их внизу