Индонезия: Джакарта, 9870 км от Минска

Кажется, строгую красивую женщину в серой униформе за неделю до окончания месяца рамадан мне послал сам Аллах. Откуда-то узнал, что я в него не верю, и послал, чтобы наказать. Она долго разбирает по буквам мое имя, что-то ищет в своем компьютере, а затем произносит банальную очевидность: «Вы из Беларуси. Для въезда в Индонезию нужна виза». «У меня есть виза», – отвечаю я и раскрываю паспорт на нужной странице. Наверное, мне следовало ей улыбнуться. Но после многочасового перелета я устал, и мне хочется быстрее покинуть аэропорт. Она не спешит. Что-то перепроверяет, затем просит обратный билет. Распечатка электронного билета у меня на белорусском языке. Пограничницу это не смущает. Она смотрит на незнакомые знаки кириллицы, зачем-то трясет распечаткой, словно от этого буквы станут понятней, и лишь затем с явной неохотой ставит печать о въезде.

Спустя полчаса нанятое мною такси вливается в бесконечный поток автомобилей и мотоциклов. Я смотрю сквозь запотевшее стекло на миллионы огней гигантского ночного мегаполиса и думаю, что это первая столица из трех. Отсчет начался.
Я – на острове Ява, который славится своими вулканами, чайными плантациями, древними памятниками и… столицами. Так уж исторически сложилось, что остров был когда-то разделен на множество государств, у каждого из которых был свой главный город. Времена раздробленности прошли, но память о столичном статусе жива до сих пор. Наверное, каждая из этих столиц представляет собой что-то особое. К сожалению, в своем путешествии по Индонезии я выделил для Явы всего лишь неделю. Этого явно недостаточно, чтобы познакомиться со всеми. Поэтому я выбрал только три, причем самые современные. Джакарту – официальную столицу Индонезии. Джокьякарту – ее индонезийцы называют своей культурной столицей. Сурабайю – столицу моряков, нефтетрейдеров и бизнесменов. Как живут эти три столицы на одном острове?

Жители Джакарты любят говорить, что население их города утром составляет девять миллионов человек, а вечером увеличивается до двенадцати миллионов. Сюда постоянно приезжают представители провинции и иностранцы. В тот вечер я стал одним из этих трех миллионов, а потому мой приезд остался для большинства джакартцев незамеченным. Обычно иностранцы останавливаются на улице Джалан-Джакса. Но я забронировал гостиницу в старом районе города, который местные жители называют просто Кота, и, если честно, немного ошибся. Номер оказался маленьким и неуютным.
В первый же вечер я познакомился с чудом индонезийской гигиенической культуры – манди. О манди стоит сказать особо, потому что он встречается в Индонезии повсеместно. Некоторые иностранцы ошибочно полагают его существование признаком технической отсталости. На самом же деле это особая традиция, которую не могут изменить никакие инновации. Манди есть в бедных и богатых домах, простых и звездочных гостиницах, в общественных уборных и на вокзалах. В классическом виде манди – это бочка с водой, которая наполняется из крана. Она заменяет душ, а также используется для смыва туалета. В гостиницах устанавливают вполне привычную для нас сантехнику. Но привычно работает только душ. Бочок унитаза оказывается внутри пустым. Смывать приходится с помощью манди. Когда ломается душ и вы спешите к менеджеру, чтобы сообщить о неприятности, тот, как правило, спокойно отвечает: «Ну и что? Поливайте как все себя ковшиком из манди». Манди пришел в наше время из далекого прошлого, и никакие удобства западной цивилизации не могут вытеснить традицию поливать себя из бочки. Приверженность европейцев к новомодным ванным удобствам остается совершенно непонятной для индонезийцев.
На следующее утро выяснилось, что работники моей гостиницы плохо ориентируются в городе и не могут дать совет, как пройти к той или иной достопримечательности или где обменять деньги. «Я здесь работаю вторую неделю. Ничего не знаю». «Национальный музей? Я слышал о нем, но никогда там не был». Это о музее, который расположен всего в двух кварталах от гостиницы. Обмен денег оказался сложной задачей. В аэропорту курс индонезийской рупии завышен. Банкоматы высчитывают неприличные проценты. Но какая может возникнуть проблема с обменом наличных денег в таком большом городе, как Джакарта? Ее разрешение у меня заняло примерно три часа. Я посетил дюжину банков, расположенных в пятидесяти метрах друг от друга, где с удивлением узнавал, что банк не занимается обменом или занимается, но именно сегодня обменять валюту не может. В конце концов один из охранников посоветовал мне зайти в ближайший торговый центр и найти там официальную обменную контору, что я и сделал. На обратном пути чуть было не заблудился в хаосе магазинчиков этого самого центра.

Гулять пешком по Джакарте трудно. На тротуарах обычно паркуются автомобили или работают торговые палатки. То и дело приходится выходить на проезжую часть с риском попасть под колеса несущихся с сума­сшедшей скоростью мотоциклистов. Перейти улицу сложно, иногда просто невозможно. Даже в тех немногочисленных местах, где установлены светофоры и расчерчены пешеходные дорожки, автопоток никогда не останавливается. Когда у перехода образуется толпа желающих оказаться на другой стороне, в дело вступают регулировщики в гражданской одежде. Они появляются словно из ниоткуда и, вооруженные лишь оглушительными свистками, смело шагают в реку из машин и мотоциклов. Удивительно, но река на короткий миг замирает.
Регулировщики-поводыри ведут за собой пешеходов, а затем вновь ныряют в реку, чтобы помочь автомобилям перестроиться в другой ряд или въехать в эту реку тем, кто решил оставить парковку. За несколько дней пребывания в Джакарте я не увидел здесь ни одной аварии. Но регулировщики-свистуны не всегда справляются. То и дело образуются пробки, которые могут продолжаться часами. И все же местные жители предпочитают доверять свистунам. Например, в Джакарте кое-где установлены надземные переходы – узкие бетонные мосты с крутыми лестницами. Пешеходы их почему-то игнорируют и ждут помощи от регулировщиков.
«Джакарта не приспосабливается к человеку. Человек сам должен приспособиться к Джакарте», – сказал мне торговец на рынке, у которого я покупал майку с эмблемой города. Наверное, он был прав. Джакарта была основана в семнадцатом веке голландцами и изначально называлась Батавией. Это был центр колониальной и транзитной торговли, куда люди стекались из разных уголков Азии с одной целью – заработать. Голландская администрация особо не заботилась о горожанах. Раз они прибыли зарабатывать, то пусть зарабатывают и заботятся о себе сами. В Коте почти не сохранилось зданий колониальной архитектуры. Старые дома перестроены на новый лад. Пренебрежительное отношение к старому – столичный бренд, рожденный в годы колониализма.

Жители остальной Явы никогда не считали этот город своим и относились к его жителям с презрением. За три столетия в нем сформировались собственная оригинальная культура и язык. Коренные жители Джакарты называют себя бетави и вполне официально признаются правительством Индонезии самостоятельным народом. Чтобы познакомиться с культурой бетави, достаточно сделать всего три шага в сторону от шумных городских улиц вглубь кварталов. Мегаполис вдруг исчезает, и ты оказываешься в сонном царстве двухэтажных домиков, любовно раскрашенных в яркие цвета. Бетави обожают рисовать и часто сами наносят на стены своих домов граффити. Обычно рисуют картинки из комиксов, карикатуры из журналов, политическую сатиру, пишут пожелания, но никогда – что-нибудь неприличное или предосудительное. На улицах то и дело встречаются парады огромных деревянных кукол. Они шагают под звуки национальной музыки. Рядом бегут мальчишки или девчонки, собирающие пожертвования. Уж если они увидят иностранца, то ему, не расставшись с мелочью, от них не уйти.
В Джакарте есть несколько интересных музеев и огромный центральный парк, в середине которого установлен 132-метровый шпиль Монас, открытый в 1975 году диктатором Сукарно в честь тридцатилетия провозглашения независимости Индонезии. Шпиль внутри полый, так что можно войти внутрь и даже подняться наверх на смотровую площадку. Индонезийцы относятся к этому памятнику двояко. С одной стороны, гордятся и даже выстаивают длинные очереди, чтобы попасть внутрь. С другой – называют Монас последней эрекцией Сукарно и жалуются на то, что престарелый диктатор растранжирил на его постройку огромные средства.
Еще с одной достопримечательностью, ботаническим садом Богор, мне так и не пришлось познакомиться. Он расположен в предместье Джакарты. В Минске путь из центра на окраину города занимает немного времени. В Джакарте, переполненной пробками, поездка на маршрутке в Богор может продолжаться шесть–семь часов. Единственный быстрый путь – электричка. Но на железнодорожной станции меня огорчили. В связи с праздниками часть электричек отменена, а на остальные все билеты проданы. Не было билетов и на поезд в Джокьякарту. «Если вы хотите испортить себе путешествие по Яве, то отправляйтесь путешествовать на индонезийском автобусе», – вспомнил я запись на одном из англоязычных форумов для путешественников. В моем случае другого выхода не оставалось. Поэтому на следующий день я направился прямиком на автовокзал. Меня ждала культурная столица.

Дмитрий Самохвалов

Читайте дальше:
Джокьякарта, 10242 км от Минска

Понравился материал? Поделитесь им в социальных сетях
Если у вас есть комментарии по теме, не стесняйтесь оставлять их внизу